Для многих людей связь жестоких развлечений с животными и насилия над женщинами неоспорима. Ярким примером этой связи является фестиваль Сан-Фермин (Памплона, Испания).
На забег с быками, энсьерро, съезжаются сниженные люди со всего мира. Они хотят или убегать от быков, чтобы вызывать восхищение зрителей, или наблюдать за другими “смельчаками” – в надежде увидеть насилие и смерть, насладиться чужой болью. Во время бега люди получают травмы и гибнут. Затем начинаются корриды, прерываемые на поедание мяса. Причем еда и выпивка на этом фестивале интересует людей больше, чем коррида. Если кто-то едет на Сан-Фермин не для того, чтобы протестовать – это или садист, или психопат. Попытки восстановить утраченную репутацию с помощью насилия и убийства – надежного средства подняться в социальной иерархии – уходят корнями в каменный век. К нашему времени они обросли христианским мясом, блёстками, вычурными позами, элементами престижа и национальной гордости. Это странная логика общественной катастрофы – суть нормализации коррид, бегов с быками и прочих кровавых перверсий. Люди, проводящие время подобным образом в наши дни, социально опасны.
Те же мужчины, которые приезжают на Сан-Фермин самоутверждаться, издеваясь над животными, демонстрируют весь спектр жестокости в отношении женщин. #NiUnaMenos #MeToo #YoTecreo #SomosManada #Lamanada #JusticiaPatriarcal
Последние годы стало широко известно дело о групповом изнасиловании 18-летней девушки. Дело получило название “La Manada” – “Стая”, по названию мужского сообщества в WhatsApp. Собираясь на фестиваль, пятеро севильцев 25-27 лет перекидывались сообщениями типа «Надо начинать искать хлороформ, рофинол, верёвки…» Предложив проводить девушку домой, они затащили жертву в здание, где четверо насиловали, а пятый снимал происходящее на телефоны. Затем они отняли у жертвы телефон, чтобы она не могда позвать на помощь. Начали перекидываться сообщениями в группе: «Мы впятером трахнули одну» и «Есть видео». Ни один из членов группы в WhatsApp не высказал осуждения действий. В группе состоял полицейский из guàrdies civils и двое военных. В тот же вечер – почти сразу – насильников задержали.
Фотография, сделанная на фестивале Сан-Фермин, 2016 источник
Адвокат насильников Agustín Martínez Becerra, источник
Если вам кажется, что на фотографии обычные люди, ничуть не похожие на насильников – обратите внимание на их биологически пол, цвет кожи, внешность, возраст, выражение лиц, на символы, которые транслируют одежда, прическа, бороды и усы, место и время, когда была сделана фотография. Не замечаете никаких проблем? Считаете, что на самом деле насильники выглядят как-то иначе?
Общественный обвинитель Elena Sarasate требовала посадить каждого из насильников в тюрьму на 22 года и 10 месяцев. Адвокаты говорили, что жертва согласилась на секс. В качестве доказательства согласия адвокаты ссылались на поведение жертвы в суде (не достаточно скорби), посты в социальных сетях (не достаточно скорби).
Виноватыми же в заведении уголовного дела адвокаты назвали… феминисток, проводивших кампанию против сексистских нападений на Сан-Фермин. Мол, жертва сложила два и два, то есть адвокаты, конечно, сказали, что жертва подумала, что это было изнасилование, а не добровольный секс, начала плакать и обратилась в полицию. Затем адвокаты сказали, что жертва обратилась в полицию, только когда узнала, что у насильников есть видеозаписи. То есть, заявляя о изнасиловании, она… спасает свою репутацию. А требование компенсации размером в 300 000 евро – несправедливо, потому что жертва не демонстрирует признаков страданий, а живет повседневной жизнью (не достаточно скорби) – как позже иронизировали феминистки, не соблюдает принципов поведения после изнасилования.
Suspiritos написала по этому поводу, что мужчинам недостаточно того, что они насилуют женщин, им надо, чтобы женщины еще правильно вели себя после изнасилования: “создайте пособие по изнасилованию“
Были даже наняты частные детективы для того, чтобы следить за жертвой после изнасилования – в реальной жизни и в социальных сетях. Сложно поверить, что до сих пор можно нанимать частного детектива для таких целей не опасаясь тюрьмы. Посты насильников в социальных сетях не считались доказательством, посты жертвы суд принимал во внимание.
Хотя с точки зрения ООН преступление на Сан-Фермин – гендерное насилие, в Испании таковым до сих пор признаются только случаи, в которых жертва и насильник состоят в сентиментальных отношениях до нападения. Поэтому в государственную статистику такие случаи включаются без гендерной ремарки.
Если бы мы рассматривали случай Сан-Фермин изолированно, мы бы никогда не заметили, что изнасилования имеют системный и систематический характер: “в течение пяти дней фестиваля Сан-Фермин-2016 было зафиксировано четыре изнасилования, семь сексуальных домогательств и одна попытка изнасилования”. Несмотря на усилия правозащитников, в последующие годы улицы Сан-Фермин не стали для женщин безопасными.
Подобных мужских групп – много. В СМИ упоминается, например, “Violadores del Fitness”. Правозащитница Carla Vall i Duran пишет о том, что характерно для групп насильников: участники пишут о планируемом и совершаемом преступлении, создают аудио-видеозаписи, которые повышают их статус в группе. Они не только не боятся социального осуждения, судебного преследования, тюремного приговора, но знают о высоком уровне безнаказанности за подобные действия и уверены, что общество их не осудит. Наоборот, статус агрессора укрепит их репутацию, потому что от альфа-самца – от мачо – ожидают насилия. Выбор сексуального насилия – крайней степени причинения страданий – не случаен. Сутью происходящего является насилие, а секс является методом. Удовольствие агрессоры получают от власти.
В 2017 году на том же фестивале Сан-Фермин звучало огромное количество высказываний против феминисток, против женщин. Распространялись значки и футболки с открытыми призывами к гендерному насилию. Среди надписей были «Соси и заткнись», «Твоя задница моя» или «Для идиота ты не такая красивая» («Chupa y calla», , «Tu culo será mío» и «Para ser tonta no eres muy guapa»). Памплонская группа LilithFeminista написала, что не сталкивалась раньше с мизогинией такого уровня.
Значки “Соси и заткнись”, а также мизогинные футболки и значки на фестивале Сан-Фермин 2017 источник
María Jesús Ibáñez напоминает, что насильников до сих пор закрывает от общества веер традиционалистских убеждений. Напомню вам некоторые из таких формул: “Виновата жертва”, “Она неправильно оделась”, “Она неправильно себя вела”, “Она не сопротивлялась”, “Она провоцировала”, “Она получала удовольствие”, “Она получила по заслугам”, “Нормальное мужское поведение” и … “Он больной”. Мария считает, что гендерность должна служить в судебном разбирательстве отягчающим фактором.
Если вы не были на радикальной фиолетовой акции в испаноязычных странах – вы и представить не сможете, насколько свободной может быть женщина. Здесь устраивают всеобщие женские забастовки, требуют сексуальной свободы, права на аборт и равной зарплаты, протестуют против фемицида и мачистского насилия, расписывают стены феминистскими граффити, разбивают и заливают краской банки, бьют порнокультурные витрины, носят по улицам гигантскую Св.Вагину, вешают, бьют битами, сжигают чучела насильников, чучелам мачистов перерезают горло, здесь избивают мужчин, помешавших женскому протесту, сжигают портреты Папы Римского, устраивают минуту крика.
Политики самого высокого уровня поддерживают максимально радикальную женскую риторику. После случая на Сан-Фермин взбунтовались женщины всех городов, буквально каждая феминистка предприняла прямые действия – нарисовала плакат, сделала граффити, ходила по городу и скандировала, участвовала в акциях гражданского неповиновения, писала в социальных сетях и других СМИ. История “Стаи стала триггером, запустила необратимые общественные процессы.
Nixarim a.k.a Deed: “Whatsapp-группа #LaManada — одна из тех весёленьких групп мужиков, в которых «в шутку» говорится о женщинах, как о надувных куклах, в которых шутят об изнасилованиях, с фотками жоп и сисек. Наверняка многие из вас состоят в таких группах. Не плохо ли вам от того, что у вас есть что-то общее с этими господами?”
Для тех, кто с трудом пробирается через подобные темы – феминизм это антипатриархальная система взглядов, в рамках которой всё, что случилось с жертвой на Сан-Фермин и потом – череда невыносимых унижений. Даже если допустить, что эпизода изнасилования вообще не было, само судебное разбирательство было настолько дискриминационным и травмирующим, что всех его участников можно было смело запаковать в капсулу времени и отправить в Средневековье – они бы там не пропали. Четырехчасовые допросы, сильнейшая ретравматизация, патриархальный суд.
То, что жертва обязана была доказывать свою невиновность, напоминало процессы времен Охоты на ведьм, Божий суд. Как справедливо замечает Sarah Babiker, в современном обществе “только мертвая жертва заслуживает доверия, хотя все равно остаются вопросы, достаточно ли она старалась, чтобы не быть убитой”. Что касается эпизода, запечатленного на видео, бесед в группе – по феминистским меркам это абсолютно адовый трэш, порнокультурный садизм, запредельное унижение.
“LeGuillotin: Да, это свора, свора тёлок, ослиц и кляч демагогов, которые вообразили себе, что если они заорут то, что им в голову взбредёт, то они будут выше презумпции невиновности. Но они не говорят, что памплонская прохиндейка с удовольствием переспала с другой «сворой», пока не увидела свет божий и не сказала, что её изнасиловали. Кстати, ни одной красивой… как и обычно среди всех этих визжащих лесбосамок, как на этом видео. Как в том анекдоте… нет тюрьмы, в которую бы поместилось столько уродства.”
Феминизм – наука. Написаны десятки тысяч книг про ощущения и поведения жертв изнасилований, каждый момент разобран так подробно, что для экспертов ничто в поведении 18-летней жертвы не кажется странным. Наоборот, странно было бы, если бы она вела себя иначе и позволила окончательно раздавить свою личность.
Сопротивление насильникам – это вероятная смерть. Осознание того, что тебя изнасиловали, часто запаздывает – это механизм, помогающий выживать. Чем страшнее для женщины произошедшее – тем меньше она способна его принять. До осознания может пройти 20 лет и больше. Демонстрируемые эмоции могут маскировать реальное психическое состояние, а реакции – быть парадоксальными. Элементы “нормальной” жизни, особенно проявления радости, типичны для жертв изнасилования и для людей после иных психо-физических травм. Последствия сексуального насилия неизживаемы, они навсегда калечат жертву и окружающих ее женщин. Когда испанки кричат, что они все жертвы, они действительно отождествляют себя с пострадавшими. Это коллективная травма.
Исходя из этих и многих других данных, феминистки настаивают на получении добровольного и многократно подтверждаемого согласия на секс в любых отношениях и хотят, чтобы секс был непатриархальнам. Они полностью отрицают возможность этичного обмена секса на ресурсы или справедливых межпоколенческих отношений. Всякий обмен делает сексуальные отношения формой продажи тела. Унижающие человеческое достоинство формы деятельности не имеют приемлемых форм. Радикальное крыло говорит о том, что в патриархальных условиях (то есть в наше время) любые сексуальные контакты с представителем доминирующего класса (мужчин) – это изнасилование и продажа тела.
Источником насилия феминистки считают совокупность патриархальных процессов, утверждающих мужскую власть в обществе – систему угнетения. Порнокультура, индустрия жестоких развлечений, система образования, промышленное животноводство, военная индустрия, колониализм, глобализм, капитализм, тирания красоты, демонизация женского, обесценивание не-мачистского – всё это влияет на становление людей. Это причины, по которым мужчины считают себя невинными овечками, вынужденными доминировать.
Не может быть “разного” феминизма в области взглядов на сексуальное насилие.
Вернемся к нашей “Стае”. Череда высказываний в поддержку жертвы была бесконечной. Акции шли одна за одной.”Я тебе верю”, “Мы твоя стая”, “Мы все стая”, “Ты не одна” – улицы повторяли это, как молитву. Дело Сан-Фермин заставило испаноязычных женщин еще больше работать ради гендерного равенства, еще больше осознавать, в чем состоит угнетение. Все случаи насилия собирались на одну нитку, словно бусы, грани патриархата блистали.
Страна переменилась необратимо. Достижения в области идеи и солидарности стали так велики, что их никогда уже не загнать в подполье. Протестующие испанки перестали быть теми, кого возможно поработить, превратились в рычаг для общественного переворота. Памятник патриархату упал с горы и покатился вниз.
Недавно был создан текст в поддержку выживших жертв изнасилований, осмеливающихся жить, несмотря на социальное давление. Он заканчивался словами, которые принадлежали жертве.
Hoy me confieso que no soy una monja ni estoy muerta.
Porque llega el jueves y voy sonriéndole al fin de semana
Un chaleco mono, los labios rojos y una minifalda.
Dejo atrás el uniforme
y despertar de madrugada.
Si es por trabajar a nadie le importa
que salga de noche y en falda corta.
Pero si me arreglo para ir de fiesta,
para ir de fiesta soy una golfa.
Dos me tomé dos copas después del cine,
cena con amigos y luego fuimos a bailar,
bailar y no paré de reírme.
No, no soy yo quien merece que me condenen,
me encierren y me vigilen.
Yo se lo firmo, si usted lo pide,
no necesita más detectives.
Que aquel día pensaba que me moría
y después de esquivar las cornadas de aquella manada,
salgo y celebro cada semana
que sigo viva”.
Песню-пасадобль (танец, имитирующий корриду) ““Hoy me confieso””, посвященную гендерному насилию на Сан-Фермин, коллектив “Las Irrepetibles” исполнил на фестивале в Кадисе 11 января 2018 года – для того, чтобы сделать мачистское насилие видимым.
В заключение мне хочется напомнить то, с чего я начала рассказ. Почему, всё таки, так долго тянется разбирательства дела Сан-Фермин?
Потому что мало сказать: о, это не секс – это власть. Ок, власть. Но это власть патриархальная, распространяющая свои щупальца дальше, чем мы хотим замечать. Проблема не в изнасилованиях, проблема в одобрении издевательств над беззащитными.
Пока по улицам испанских городов бегут быки, на земле Испании будут растворять в кислоте гальго, считать нормальными походы на корриду и поедание трупов животных, насиловать и убивать женщин и детей.
Пока феминистки требуют смертной казни, равноправия в виде женщин-матадоров, пока они сами едят мясо и пьют молоко, платят за индустрию изнасилования и убийства животных, героизируют военных, используют патриархальные методы, проявляют патриотизм – протест будет буксовать.
Если кто-то говорит, что выступает против насилия, мне всегда интересно, против какого насилия конкретно.
Если вам жалко женщину и не жалко быка, жалко собаку и не жалко овцу, если ваши представления о изнасиловании и нарушении прав личности не распространяются дальше чем на человеческий вид – я почему-то не верю, что вы не любите насилия.
Несколько статей про “Стаю”:
Defense lawyers in San Fermín gang-rape case insist victim consented
Pasodoble por la víctima de La Manada
Сомнения в свидетельстве жертвы изнасилования вызывают общественное возмущение в Испании